Александр Александрович Бестужев
Александр Александрович Бестужев-Марлинский родился 23 октября (3 ноября) 1797 г. в Петербурге в старинной, но обедневшей высококультурной дворянской семье. Его отец – вольнодумец, создатель совместно с И.П. Пниным оппозиционного радикально-просветительского «Санкт-Петербургского журнала», автор стихов, рецензий, переводов прогрессивно-философских сочинений (Монтескье) и статей о воспитании. А.Ф. Бестужев, создав своим детям самые благоприятные условия для духовного роста, стремился привить им чувство высокой гражданственности, жажду знаний и эстетический вкус. Поэтому не случайно четыре его сына стали декабристами.
В 1806 г. Сашу отдали в Горный кадетский корпус, но пылкое влечение к искусству вступило в спор с требованиями точных наук, и он оставил это учебное заведение. Увлекаясь романтикой моря, Бестужев готовился к экзамену на гардемарина. Но и здесь препятствием на его пути к водным просторам стали «рифы дифференциальных и интегральных формул». По предложению старого друга отца Александр был зачислен в 1816 г. юнкером лейб-драгунского полка, а через год произведен в офицеры. Так началась его блестящая жизнь, сопряженная с то и дело вспыхивающими дуэлями.
Но ничто не могло заглушить в Бестужеве литературных склонностей, пытливого ума, жадных стремлений к все новым познаниям, пробужденным ранним знакомством с великолепной библиотекой своего отца. С 1818 г. его произведения появляются в печати. Он избирается членом «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств». Все это весьма содействует расширению уже давно начавшихся его связей с писательскими кругами. Состоявшееся в 1822 г. знакомство Бестужева с Рылеевым переходит в близкую дружбу, и в 1823-1825 гг. они совместно издают альманах «Полярная звезда», ставший действенным органом пропаганды передовых идей. Все глубже проникаясь социально-политическими интересами, все активнее проявляя свою оппозиционность к самодержавному режиму, Бестужев, естественно, приходит к декабризму: он вступает в Северное общество и в 1825 г. избирается членом его Верховной думы. Как и многие члены этого общества, Бестужев сначала – сторонник конституционной монархии, а потом, подобно Рылееву, занимает более радикальные позиции, высказываясь за республику. Он становится одним из энергичнейших организаторов восстания 14 декабря 1825 г. Именно им, тогда штабс-капитаном, велась агитация в Московском полку, который, несмотря на опасения декабристских руководителей, вышел на Сенатскую площадь первым.
После разгрома восстания Бестужев скрылся, но на следующий день вечером добровольно сдался в руки властей. В записке «Об историческом ходе свободомыслия в России», поданной им во время следствия на имя императора, содержится глубокое обоснование социально-экономических причин и задач дворянской революции.
По донесению следственной комиссии Бестужев умышлял на цареубийство и истребление императорской фамилии; возбуждал к тому других, соглашался также и на лишение свободы императорской фамилии. Участвовал в умысле бунта привлечением товарищей и сочинением возмутительных стихов и песен. Лично действовал в мятеже и возбуждал к оному нижних чинов. Бестужев был осужден по «первому разряду» виновности и приговорен к пятнадцати годам каторжных работ, замененных ссылкой в финляндскую крепость (форт) «Слава» (с 6 августа по октябрь 1827 г.), потом поселением в Якутск (с 31 декабря 1827 г. до июля 1829 г.), а с августа 1829 г. переведен в действующую кавказскую армию. Будучи рядовым, он многократно проявлял чудеса храбрости и воинского умения, представлялся к наградам, но все представления его к крестам и производству к чинам отвергались императором. И.Ф. Паскевич, особо доверенный Николая I, сменив на Кавказе А.П. Ермолова, подвергал Бестужева изуверски жестоким преследованиям. Его умышленно разлучили с братьями, во всем стесняли. Только в 1836 г. ему был присвоен первый офицерский чин, который он, по собственным словам, «выстрадал и выбил штыком».
Ссылка оторвала Бестужева от литературы. После ареста ему удалось вновь появиться в печати лишь через пять лет под псевдонимом «А. Марлинский». Преодолевая все преграды, связанные с положением тягчайшего государственного преступника, лично ненавидимого царем, он становится знаменитым писателем, читаемым и любимым огромным большинством прогрессивной интеллигенции 30-х годов. Для этого мало было незаурядного дарования, богатого жизненного опыта. Понадобилась железная воля, непрерывно напряженный труд, никогда не прекращавшееся овладение знаниями. Обладая редкими способностями в области филологии, он мог изъясняться на французском, немецком, английском, азербайджанском, персидском языках. Не были чужды ему и другие языки, например латинский.
На неоднократные просьбы Бестужева об отставке, о переводе на статскую службу для занятий литературой высшие власти ответили приказом о его перемещении в Гагры. «Не Бестужеву, - заметил при этом император, - с пользой заниматься словесностью». Для Бестужева, больного лихорадкой, назначение в Гагры было равносильно смерти.
В бою за мыс Адлер 7 (10) июня 1837 г. дерзостно отважный и исключительно доброжелательный к людям Искандер-бек, как его любовно звали жители Дербента, погиб.
Лирика
Первые лирические произведения Бестужева – пробы и поиски в самых различных жанрах. Это перевод «Оды о навигации» Лагарпа, дружеское послание «К Креницыну» (1818), «Подражание первой сатире Боало» (1819) и Овидию (1820), диалог Крутона и Людмилы из комедии «Оптимист» (181), явно напоминающий мольеровского «Мизантропа», иронико-сатирическое обращение к «Некоторым поэтам» (1818-1819) и «Михаил Тверской» (1824), несколько шарад и эпиграмм (1818-1825).
Но жанровые искания Бестужева с самого начала шли в определенном творческом направлении, о котором он отчетливо заявил в предисловии к поэме «Андрей, князь Переяславский»: «По духу времени и вкусу я был романтиком до конца ногтей».
Ведущие идейные мотивы стихотворений Бестужева, написанных до декабристского восстания, - сатирическое обличение властвующей деспотии, жизнеутверждение, свободолюбие, гражданственно-патриотическая героика. Эпикурейские мотивы, выражая оптимистическое, вольнолюбивое, стихийно-материалистическое восприятие мира, органические вплетаясь в лирику, занимают в ней все же подчиненное место.
Именно в это время Бестужев рисовал образ поэта-гражданина, который, преодолевая все лишения, беспощадно клеймит высший свет и славит лучших сынов отечества («К некоторым поэтам»).
Поэт обращается к лирике и после 14 декабря 1825 г. Но ее тематика резко меняется. На первое место выдвигаются любовные переживания («Ей», 1828; «Алине», 1828; «Разлука», 1829) и философские раздумья («Череп», 1828; «Часы», 1829; «Сон», 1829). Значительную роль начинают играть пейзажные зарисовки: «Финляндия» (1829), «Осень» (1829), «Шебутуй» (1829). Пишутся стихи на случай: «Имениннику» (1828), «В день именин» (1829).
Крушение социально-политических надежд, тяготы ссылки наложили на некоторые стихи поэта печать грусти, скорби, тоски, даже трагизма социального отщепенца, изгоя, одиночки. В стихотворении «К облаку» (1829) лирический герой с горечью произносит: «И я погибну вдалеке от родины и воли!» Но преобладающий их пафос оптимистический. Бестужев не пал духом, не раскаялся в своих убеждениях. Его верность идеям декабризма наиболее четко сказалась в стихотворении «Тост» (1829) и в поэме «Андрей, князь Переяславский», создававшейся в 1826-1827 гг., но оставшейся незаконченной. Поэма без ведома автора была опубликована в 1828 г. Ее идеализированный герой – удельный князь, младший сын Владимира Мономаха, народолюбец. Пламенея ненавистью к деспотизму киевского князя Всеслава, он защищает независимость и свободу своей отчизны, борется за национальное единство Руси.
Идейно-тематические мотивы поэзии Бестужева-Марлинского предвозвещали появление лирики Лермонтова.
Критика. Литературно-эстетические взгляды.
С 1818 г. Бестужев начал печататься как переводчик и стихотворец. Но громкую известность ему принесли не переводы и стихи, а критические выступления. С 1819 по 1822 г. он опубликовал более тридцати полемических статей, рецензий и заметок в журналах «Сын отечества», «Соревнователь просвещения», «Благонамеренный», «Невский зритель». С 1823 по 1825 г., кроме участия в уже указанных и других периодических изданиях («Литературные листки»), им обнародованы три годовых обозрения литературы в «Полярной звезде» и в 1833 году разбор романа Н. Полевого «Клятва при гробе господнем» в «Московском телеграфе».
Полагая, что литература «должна быть отраслью философии», Бестужев призывал писателей к высокой идейности и социально-политической гражданственности, направленной к обновлению и преобразованию мира. Им отстаивалась народно-героическая литература, защищалась свобода художественного творчества от всяких стеснительных эстетических догм и правительственной опеки, преследовалась подражательность чужеземных образцам и пропагандировалась оригинальная литература с ярко выраженным национально-самобытным языком.
Как романтик, он требовал от литературы возвышенных мыслей, «затепляющих души перед высоким, перед доблестным» широты обобщений и дерзновенно-могучих страстей, воплощенных в национально-самобытных характерах.
Отстаивая принцип «пересоздания» действительности, враждебный натурализму, т.е. эмпирическому описательству, Марлинский в статье «О романе Н. Полевого «Клятва при гробе господнем» провозглашал: «Искусство не рабски передразнивает природу, а создает свое из ее материалов». Осознавая главной целью литературы воспроизведение человеческих чувств, выражение авторского мироощущения, он в очерке «Путь до города Кубы», явно фондируя, писал: «Если кто воображает по моим очеркам познакомиться с Кавказом, а не со мною, тот горько ошибается».
Видя в романтизме «потребность века, жажду ума народного», «зов души, человека», Бестужев отдавал предпочтение перед всеми писателями Вальтеру Скотту, Ирвингу, Байрону, Шиллеру, Гюго, Радклиф. В первую очередь он учился именно у них, продолжал их традиции. При этом в начальном периоде для него был более значим Вальтер Скотт («Ревельский турнир»), а в позднем периоде он отдавал предпочтение Гюго («Красное покрывало»). Для него Вальтер Скотт – гениальный создатель исторических романов, ставших «потребностью всего читающего мира, от стен Москвы до Вашингтона». По его мнению, Гюго – «гений во весь рост», страница которого «стоит всех Бальзаков вместе».
Критические выступления Бестужева – боевая декабристская публицистика. Смелые, сверкающие остроумием, всегда задиристые и взволнованные, они сделались центром всеобщего внимания. Их вызывающе-воинствующая тональность исключила нейтральное отношение. С ними нужно было соглашаться или спорить. И вокруг них росла яростная полемика.
Пушкин видел в Бестужеве-критике «представителя вкуса и верного стража и покровителя нашей словесности». Белинский, справедливо иронизируя над размашистостью и субъективностью некоторых его суждений и оценок, в то же время отметил чрезвычайно важные заслуги и достоинства его критической деятельности. Эти заслуги – война с литературными староверами, в первую очередь с классицистами, развенчивание рептильной и лженародной литературы (Булгарин, Загоскин). Его достоинства – эстетическое чувство, верный вкус, остроумие и живость языка. «Да, - писал Белинский, Марлинский немного действовал как критик, но много сделал, - его заслуги в этом отношении незабвенны». Следуя за Белинским, Чернышевский относит Марлинского к «лучшим тогдашним журналистам».
Критическая деятельность Бестужева-Марлинского бесспорно готовила почву для появления Белинского, предвосхищала его оценки многих писателей, и прежде всего Крылова и Грибоедова.
Проза. Проблематика, идеи и характеры.
Дарование Бестужева много более, нежели в лирике и даже в критике, обнаружилось в прозе. Первые прозаические произведения Бестужева – очерки «Поездка в Ревель», опубликованные в 1821 г. в форме писем под псевдонимом «А. Марлинский».
Очерки «Поездка в Ревель» открыли вереницу повестей и рассказов Бестужева-Марлинского. Проза его условно делится на тематические циклы повестей, рассказов и очерков: исторических, светских, кавказских, этнографических и автобиографических.
Увлекаясь, как и другие декабристы, национальной самобытностью народов, Бестужев-Марлинский уделяет большое внимание исторической тематике. На историческом материале Ливонии строятся повести «Замок Венден» (1823), «Замок Нейгаузен» (1825). Пользуясь достоверными, глубоко им изученными эпизодами из истории Ливонии, Бестужев ставил в этих повестях актуальные проблемы современной ему борьбы с отечественными феодалами. Средневековые рыцари были не чем иным для него, как маскировкой от цензуры. Говоря о ливонских рыцарях, он имел в виду вероломство, жестокость, аморальность, несправедливость господствующего сословия родной земли – помещиков-крепостников.
Русской истории посвящаются его повести «Гедеон» (1821), «Листок из дневника гвардейского офицера» (1821-1823), «Ночь на корабле» (1822), «Роман и Ольга» (1823), «Вечер на бивуаке» (1823), «Подвиг Овечкина и Щербины за Кавказом» (1825), «Изменник», «Лейтенант Белозор» (1831), «Наезды» (1831), «Латник» (1832). Ведущие герои этих произведений – люди необычайного мужества, огромной силы воли, подлинные рыцари человечности, пламенные патриоты, готовые ради родины на любой подвиг, даже на смерть. Лейтенант Белозор, вызываясь спасти людей, тонущих в море, презирая опасность, говорит: «Я рад гибнуть там, куда призывает меня долг чести и человечества». Латник с гордостью произносит: «Отечеству посвятил я жизнь мою».
Наиболее яркие повести из светской жизни – «Испытание» (1830), «Страшное гадание» (1831) и «Фрегат «Надежда» (1833). Бестужев-Марлинский не защитник, а строгий судья высшего светского общества. Он обвиняет людей этого круга в холодном себялюбии, в тщеславии, в нравственно растленности, в пустозвонстве, в легкомыслии. Лишь редкие одиночки, «сохраненные случаем», уберегли в высшем свете «девственные понятия о человечестве», и они вступают с ним в конфликт.
Самая большая часть последекабристских прозаических произведений Бестужева-Марлинского посвящена Кавказу. Из них в первую очередь нужно назвать повести «Аммалат-бек» (1832), «Красное покрывало» (1831-1832), «Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев» (1834) и «Мулла-Нур» (1836). Эти повести привлекают серьезным изучением нравов, обычаев и культуры кавказских народов. Их автор с горячим сочувствием воссоздал героическую отвагу кавказских народов в борьбе за свою национальную независимость. Он не скрыл ни их достоинств. Ни их недостатков, обусловленных социально-политическими, экономическими, культурно-бытовыми причинами. В оценке национальной борьбы Кавказа и политики России на Востоке писатель стоял на прогрессивных позициях. Не разделяя шовинистической политики русского самодержавия, он понимал в то же время, что Россия несет Кавказу освобождение от турецко-персидской тирании, а также и просвещение.
Свои национально-политические взгляды Бестужев-Марлинский наиболее полно воплотил в образе полковника Верховского из повести «Аммалат-бек». Эта повесть завершается трагически. Верховский убит рукою Аммалата, которого он, избавив от смерти, любя, как брата, хотел приобщить к европейской цивилизации. А Аммалат, запутавшись в противоречиях, став жертвой предрассудков и коварной националистической интриги, сжигаемый совестью, находит смерть в безумстве храбрости. Сюжетно-драматическая напряженность, трагический финал повести отражают исключительную сложность русско-кавказских отношений той эпохи.
Этнографические и военно-этнографические очерки Бестужева-Марлинского заключают в себе много ценных исторических сведений, верных наблюдений о быте, нравах, психологии, фольклоре якутов («Отрывки из рассказов о Сибири», «Сибирские нравы», «Письма к доктору Эрману») и кавказских племен («Шах Гуссейн», «Письмо из Дагестана», Путь до города Кубы»). Этнографическими наблюдениями, фольклорными мотивами, явно опоэтизированными, пестрят также повести «Аммалат-бек» и «Мулла-Нур». Русский святочный обряд нашел свое яркое выражение в повести «Страшное гадание». Лучшее среди открыто автобиографических произведений – «Прощание с Каспием» (1834), являющееся своеобразной лирико-философской поэмой.
Между преддекабристской и последекабристской прозой Бестужева-Марлинского нет каких-либо резких принципиальных различий. Но это не значит, что писатель не развивался.
Новые конкретно-исторические обстоятельства, изменившаяся судьба Бестужева-Марлинского наложили на его творчество неизгладимую печать. Это сказалось прежде всего в тематике. Появились сибирские и кавказские мотивы. Если в додекабристской прозе в стремлениях и взаимоотношениях своих персонажей писатель особенно подчеркивал социально-политические мотивы, то после 14 декабря 1825 г. в их поведении большое, а иногда и определяющее место стали занимать этические проблемы, в особенности же чувство любви. Внимание к любовной тематике, как наиболее социально-безобидной, определялось положением писателя – опального, ссыльного, разжалованного офицера, а также и цензурным гнетом. Он подчинял любовную проблематику пропаганде благородства, самых возвышенных чувств, связанных с гражданственностью, гуманностью, прогрессом.
Разделяя сократовское определение любви как стремление к возрождению жизни посредством красоты, Бестужев-Марлинский поет ей восторженную хвалу. С особенным вдохновением воссоздается им любовь девственно-чистая, светлая, полная неизъяснимо-наивной прелести, впервые вспыхнувшего, ярко протекавшего и навечно крепнувшего чувства. Такова любовь Виктора и Жанни («Лейтенант Белозор», 1831), Ольги Стрелинской («Испытание», 1830), Фелиции и латника, Лизы и Баянова («Латник»). Писатель удивительно ярко воссоздает красоту, глубину, поэзию любви. Его герои любят бурно, пламенно, нежно и страстно. Их восхищение друг другом нередко достигает поистине вершин обожания, что сказывается и в изяществе свойственного им внешнего поведения.
Бестужев-Марлинский утверждает любовь, основанную на гармоническом созвучии любящих и приносящую им полное счастье. Эта любовь предполагает преданность и верность, чувство ответственности и долга.
По глубочайшему убеждению Бестужева-Марлинского, подлинная любовь растит в человеке гуманность, «благородное доверие» друг к другу, братство. В произведениях Бестужева-Марлинского атмосфера поэзии любви создается и авторскими суждениями, врывающимися в ход повествования.
Но там, где любовь превращается в слепую чувственную страсть, изолирующую любящих от всего мира, в эгоизм, пренебрегающий общественными обязанностями, игнорирующий долг совести и чести, она, по мнению писателя, ведет к разрушению моральных устоев и кончается духовным опустошением, нравственной гибелью человека. Так случилось с капитаном Правиным из повести «Фрегат «Надежда». Движимый лишь эгоизмом страсти, он погубил любимую женщину, покинул в страшную бурю корабль и тем самым обрек на смерть шестнадцать человек команды, а фрегат на разрушение.
Крушение декабристского восстания, годы солдатчины содействовали укреплению в Марлинском демократического начала и вели к все большему пониманию достоинств своего народа и осознанию его активной роли в историческом процессе. Восхваляя в статье «О романе Н. Полевого «Клятва при гробе господнем» русский народ, Бестужев-Марлинский пишет: «Но где мне исчислить все девственные ключи, которые таятся доселе в кряже русском!». Усиливая внимание к народу, писатель расширяет демократический состав своих героев. Эта тенденция особенно заметна в повестях «Страшное гадание», «Латник» и «Мореход Никитин». Подлинным гимном простому русскому народу явилась его повесть «Мореход Никитин» (1834) об архангельских мореходах-рыбаках, взявших в плен военное судно англичан в 1810 г. И недаром Белинский отнес ее к особенно удачным.
Значение творчества
Произведения Бестужева-Марлинского, одного из наиболее даровитых, оригинальных и образованнейших писателей своего времени, по верному определению Белинского, «зачинщика русской повести», были замечены читателями с самого начала их публикации и пользовались возрастающим успехом. Они восхищали и Пушкина. По поводу «Романа и Ольги» и особенно «Вечеров на бивуаке» поэт писал их автору: «Все это ознаменовано твоей печатью, т.е. умом и чудесной живописью». Ему нравились и последующие повести: «Замок Нейгаузен», «Изменник», «Ревельский Турнир».
Марлинский привлекал прогрессивных читателей 30-х годов критикой господствующего сословия, гуманностью чувств, благородством поведения своих ведущих героев, выдвинутых им на первый план, противопоставлением пошлости – моральной доблести, заурядной повседневности – необычности, безобразию – красоты, серой прозе – поэзии большой любви. Никогда еще осознающая себя, протестующая личность, ее переживания не ставились в отечественной литературе в центр художественного произведения с такой последовательностью, как это выразилось в творчестве Марлинского. Увлекательный мир благородства и героики, открывшийся в его произведениях, захватывал читателей, особенно юношество, становился предметом их желаний и мечтаний. Энтузиазмом своих мыслей и чувств писатель возбуждал у них недовольство против коренных основ тогдашнего общественного строя.
Пропагандируя в самые мрачные годы социально-политической реакции идеи гражданского служения, писатель содействовал освободительному движению, революционной борьбе. Его социальный протест выражался даже и в небывалой живости языка, враждебного книжности. Речевая пестрота, живописность, непосредственность повестей Марлинского, противостоя торжественной высокости классицизма, чувствительности сентиментализма и туманности элегического романтизма, обозначали смелые новаторские поиски сближения литературного языка с разговорным.
Кроме того, Бестужеву-Марлинскому, по верному замечанию академика Н. Котляревского, «принадлежит честь… литературного открытия… русского солдата и офицера, того самого, который у всех был на глазах, которым все восхищались и о ком, кроме заученных фраз, не умели сказать ничего путного».
В 30-е годы литературная известность Бестужева-Марлинского, по свидетельству Белинского, «росла с чудовищной быстротой». Увлечение им было всеобщее. Марлинского называли «Пушкиным в прозе» и даже «царем прозы». Многие его повести инсценировались, например: «Замок Нейгаузен», «Красное покрывало», «Фрегат «Надежда», «Наезды». Тургенев в рассказе «Стук… Стук… Стук!..» вспоминал: «В тридцатых годах он гремел, как никто, - и Пушкин, по понятию тогдашней молодежи, не мог идти в сравнение с ним...» Вокруг опальной личности романтического писателя сплетались легенды.
Бестужев-Марлинский воздействовал и на писателей. Его произведения, несомненно, способствовали укреплению моральных и гражданско-патриотических мотивов в раннем творчестве Лермонтова, Гоголя, Гончарова, в особенности же в произведениях Н.Ф. Павлова, В.Ф. Одоевского, П.П. Каменского и многих других.
К концу 30-х годов поклонники Марлинского стали редеть. Победное шествие реализма, увлекавшее широкие читательские массы, не способствовало популярности Марлинского. Передовых читателей 40-х и в особенности 60-х годов интересовали уже другие, более демократические герои, увлеченные глубокой и острой социальной проблематикой. В это время, по заявлению теоретика и историка литературы С.П. Шевырева, им увлекалась лишь «неопытная молодежь». Тем не менее в 1847 г. вышло второе полное собрание его сочинений, а в 1870 г. Н.Я. Афанасьевым была поставлена опера «Аммалат-бек» в Мариинском театре.
Белинский великолепно понимал историческое превосходство Марлинского перед классицистами, сентименталистами и унылыми романтиками, его новаторство. Он правильно писал, что если те «хлопотали из всех сил, чтобы отдалиться от действительности и естественности в изобретении и слоге», то Марлинский изображал чаще современных ему людей и «силился подслушать живую общественную речь и, во имя ее, раздвинуть пределы литературного языка».
Творчество Бестужева-Марлинского, замечательного по своей оригинальности романтика, заслуживает исторически объективной оценки. Его лучшие произведения достойны популяризации среди самых широких масс, овладевающих самобытной отечественной литературой.
